Интернет, ТВ, СМИ

Насилие в средствах массовой информации

Насилие в средствах массовой информации — это тема постоянных дискуссий. Сериалы, фильмы и видеокассеты изобилуют сценами насилия. Независимо от того, имеем ли мы дело с «Рэмбо», «Классом 84» или криминальной хроникой, насилие — постоянный гость в наших средствах массовой информации. Мы ежедневно можем созерцать убийства, нападения, драки, разрушения на экране нашего телевизора. Дети сталкиваются с этими воплощениями ужаса уже в самом раннем возрасте. Агрессивные импульсы широко представляют и различные компьютерные игры, в которых убивают людей, сбивают самолеты или даже инсценируются атомные войны. Подобные игры нас пугают. Нас шокирует, что в качестве средства для абреакции нашей игровой потребности не находится ничего лучшего, кроме лицезрения на экране этих ужасающих событий. Неужели это не оказывает на наших детей разрушительного влияния, проходит бесследно для их психики?

Решение этого вопроса вызывает жаркие дискуссии. Согласно данным исследований, показ сцен насилия по телевидению приводит к повышению «зараженности» агрессией. Однако, строго говоря, данные исследований свидетельствуют всего лишь о повышении возбудимости и склонности к участию в военных играх. Становятся ли дети в своей повседневной жизни более агрессивными и неуправляемыми — неизвестно. В связи с вопросом о влиянии СМИ на психику детей можно сказать следующее.

Определяющим в данном случае является характер реакции детей на сцены насилия, их впечатление и возникающие в связи с этим психологические процессы. Считать, что ребенок имитирует сцены, увиденные им на экране телевизора в масштабе один к одному, было бы крайним упрощением. Если бы примеры были настолько заразительны, школьные занятия имели бы гигантский успех у детей. Их реакции на сцены агрессии, транслируемые по телевидению, неоднозначны. Непосредственное подражание — всего лишь одна из форм реакций.

Другой известной формой реагирования является неприятие. Сцена насилия выглядит настолько отталкивающе, что ребенок отказывается ее воспринимать. Он зажмуривает глаза, сосредоточивается на позитивных аспектах фильма и не обращает внимания на насилие. Такое поведение служит ему защитой. Подобная спонтанная реакция характерна для весьма многих детей. Ужасное не фиксируется сознанием.

Следующей формой реакции является виртуализация: при виде сцены насилия дети спрашивают себя, имеют ли они дело с реальностью или фикцией. Утверждение фильма в качестве фикции позволяет им смотреть его без ущерба для своей психики. Все, что разыгрывается у них на глазах, не многим отличается от сказки. Ужасающая история, леденящая кровь в жилах, — это правда, но какое отношение она имеет к реальности? Дети проявляют необычайную чуткость к фальши и, следовательно, умение отличать реальное от вымышленного с самого раннего возраста. Они без особого труда отличают подлинное от присочиненного сценаристом. Насилие, виденное в фильмах, как правило, попадает в категорию вымышленного. Негативное воздействие подобных сцен на сдерживающие центры чаще всего минимально, хотя они и приводят детей в некоторое возбуждение.

К следующей форме реакции следует отнести отвращение. Многие дети при созерцании сцен насилия мыслят моральными категориями: они возмущаются, пугаются, их неприятие насилия обостряется. В случае подобного вида реакции у детей усиливаются не агрессивные тенденции, а напротив, отрицательное отношение к насилию. Фильм освежает проблему, которая касается их лично и решать которую приходится им самим.

Наконец, есть род поведения, сводящийся к подражанию. Дети этой категории ищут в фильмах образцы для подражания. Увиденное претворяется ими в жизнь. Три 3-классника насильно привели к себе домой девочку. Пользуясь отсутствием родителей, они привязали ее к постели и вознамерились ее «трахать». О том, что это такое, у них были самые смутные представления. Они, не раздеваясь, попытались лечь на девочку сверху и совершить толчкообразные движения.

Понятно, что образцом для подобного поведения послужила соответствующая сцена на видео. Данный случай имитации изнасилования без сексуального действия как такового — следствие стремления к подражанию. Мальчики хотели повторить сцену, запечатленную ими на видео. Видеофильм пробудил дремлющие в них инстинкты.

Видеопродукция и сцены насилия, зафиксированные СМИ, способны воздействовать на детское сознание. Вопрос лишь в том, какова в действительности степень оказываемого ими воздействия и насколько они способствуют усилению агрессивности. Служат ли видеофильмы своеобразной школой агрессивного поведения для детей, или их роль сводится всего лишь к абреакции уже накопившихся агрессивных импульсов?

Трое других 3-классников в среду похитили после уроков свою одноклассницу. Они притащили ее на ферму и заперли в загон для кроликов. Ей было сказано, что теперь ее повесят. Ей протолкнули в щель между досками кусок черствого хлеба, опрыскали ее водой и заявили, что это была ее предсмертная трапеза. На глазах у онемевшей от страха девочки они привязали канат к перекладине перекрытия и велели ей приготовиться: наступил ее последний час.

Несмотря на то, что мальчики в итоге отказались от исполнения своего намерения, переживание этих действий было для девочки крайне тяжелым. Когда мальчиков впоследствии спросили, что навело их на мысль повесить свою одноклассницу, они смущенно ответили: «Рассказ в воскресной школе». Учительница воскресной школы рассказала детям историю, каждого из героев которой в наказание привязывали к позорному столбу и вешали. Вопреки намерениям учительницы дети сделали из истории свой вывод, решив, что это средство устранения от неугодных им лиц. Поскольку они отнесли эту девочку к категории неугодных, было решено исполнить задуманное.

Однако изучение истории жизни этих мальчиков выявило у них наличие уже имеющихся отчетливых агрессивных тенденций. Лидер этой группы мальчиков еще в детском саду отличался повышенной агрессивностью в общении со своими сверстниками: однажды он с силой ударил курткой по голове одну девочку, она с плачем убежала домой и отказалась вернуться в этот день обратно.

Данный пример показывает, что СМИ являются далеко не единственным фактором воздействия на психику детей; объяснять акты насилия исключительно негативным влиянием просмотра жестоких сцен было бы крайним упрощением. Имеющиеся у многих детей агрессивные тенденции и наслаждение, получаемое ими от их удовлетворения, толкает их на поиски героев, под маской которых им было бы легче проявлять свои агрессивные наклонности. Их агрессивный потенциал ищет форму для своего выхода. Определяющим является не степень изображенного насилия, а степень вовлеченности в него ребенка, то, под каким углом он его воспринимает, сам характер его восприятия. С чем мы имеем дело: с отторжением, акцентированием вымышленности инсценировки с последующим дистанцированием или перед нами отчетливое стремление к подражанию? Представление о том, что дети слепо копируют сцены насилия, психологически наивно и зиждется на упрощенном понимании детской души. Детская психика слишком многослойна для того, чтобы чисто пассивно усваивать агрессивный импульс. В ее распоряжении целый спектр возможных психических реакций — прямое подражание герою-насильнику — только одна из многих. Как правило, оно связано с наличием уже имеющихся у ребенка агрессивных тенденций и поисков им героя, агрессивным подвигам которого можно было бы подражать.

Данный случай показывает, что прототипы применения насилия могут черпаться из самых неожиданных источников. Называть видеофильмы и СМИ главными виновниками усиления агрессивности детей и подростков — явное упрощение. Имитация видеосцен не мешает детям искать в своем окружении или в соответствующих условиях среди своих близких возможности для абреакции своих латентных агрессивных тенденций. Изображение сцен насилия в видеофильмах или СМИ оказывают фатальное воздействие только в случае их востребованности сознанием ребенка, ищущим образцы для своего поведения в сфере насилия. За исключением определенных видеофильмов, сбываемых на черном рынке, с изображением сцен, шокирующих даже взрослых, действие видеофильмов и образов СМИ на детское сознание само по себе относительно безобидно. Иное действие производят они на трудных, слабовольных и крайне агрессивных детей. Если для детей со здоровой психикой при виде ужасного на экране характерно либо дистанцирование (осознание нереальности демонстрируемого на экране), либо вытеснение или стремление закрыть глаза на все страшное, видимое на экране, неуравновешенные дети видят в этом возможность выхода для своих агрессивных тенденций. Не будучи причиной детской агрессивности, насилие в СМИ тем не менее является оправданием для некоторой части молодежи. Подобные дети идентифицируют себя с Ниндзя или хоумбоями в силу своего стремления найти роль, позволяющую им абреагировать скрытые агрессивные тенденции. Фильмы ужасов и сообщения о катастрофах в СМИ являются источниками образов и фантазий для отчаявшихся, социально обездоленных и беспризорных детей. Надежда на то, что запрет фильмов ужасов остановит волну насилия, крайне наивна. Как уже было видно на примере воскресной школы, сцены, ролевые установки и образы, связанные с применением насилия, могут быть найдены в любой обстановке. Дети и подростки с соответствующей мотивацией ищут их повсюду и стремятся к их имитации. Сдерживающие центры подавляют не только образы фильмов ужасов, но и стремление к имитации увиденных сцен насилия. У детей со здоровой психикой встреча с насилием в СМИ отнюдь не приводит к немедленному крушению их моральной надстройки.

Фильмы ужасов и компьютерные игры предъявляют новые требования к родителям и учителям в плане воспитания детей. Как раньше при обучении детей правилам поведения на улице, нам нужно научить их ответственному обращению с этими играми и СМИ. Предание этих игр и фильмов ужасов анафеме грозит потерей контроля над этим миром переживаний и опыта ребенка. Излишне морализаторская, осуждающая эту игру позиция взрослых приводит к уклонению детей от любого обсуждения этой темы со взрослыми. Взволнованное и озабоченное отношение взрослых кажется им истерией. В силу наличия у подавляющего числа детей и подростков безошибочного умения отличать реальность от вымысла запреты и нотации не вызывают у них ничего, кроме зевоты. «Это ваша проблема» — думают они про себя и спокойно отдаются очарованию насилия, сквозящему в этих играх. Единственным следствием неуступчивости и непримиримости родителей является то, что дети замыкаются в себе, потеряв желание делиться с родителями своими интересами. Родители и педагоги получают возможность доступа в эту область интересов своих питомцев только в том случае, если ни во что не вмешиваются. Это означает, что вместо того чтобы рвать на себе волосы и приходить в ужас, они сами знакомятся с видеопродукцией и принимают участие в компьютерных играх и только после этого обсуждают свои впечатления с детьми. Одно дело — выразить собственное восхищение или ужас, другое дело — показать, какую позицию следует занять в отношении данного способа убивать время. Наилучшим следует признать разумный подход, при котором компьютерные игры воспринимаются не в качестве сатанинского наваждения, а в качестве формы времяпрепровождения, позволяющей ощутить агрессивные тенденции и очарование насилием в самом себе. Дети должны почувствовать, что родители тоже ощущают в себе насилие как возможный стереотип поведения и вынуждены постоянно подавлять его.


( 3 голоса: 4 из 5 )


 
5572
 
Аллан Гуггенбюль
Аллан Гуггенбюль

© Аллан Гуггенбюль. «Зловещее очарование насилия. Профилактика детской агрессивности и жестокости».

Читать отзывы





Смотрите также по этой теме:
Проблема телевизора: о нагих и мертвых (Хаим Гинотт)
Домашняя цензура (Робин Берман, психотерапевт)

Самое важное

© «Воспитание детей в семье». 2015-2019. Группа сайтов «Пережить.ру».
При воспроизведении материала обязательна гиперссылка на vospit.ru
Редакция — info(гав)vospit.ru.     Разработка сайта: zimovka.ru.     Вёрстка: www.rusimages.ru